«Как можно было оставаться в стороне?»: ветеран ополчения ДНР — об участии в СВО и о спасении при танковом обстреле
Полковник Виктор Аносов — ветеран ополчения ДНР. Когда началась спецоперация, он не раздумывая отправился добровольцем. На передовой 57-летний Виктор во время разведки попал под танковый обстрел и получил серьёзное ранение — чудом удалось избежать ампутации. Однако, несмотря на добровольное участие в СВО, у мужчины до сих пор нет статуса участника боевых действий и он вынужден оплачивать реабилитацию самостоятельно.
Крымчанин Виктор Аносов, известный сослуживцам под позывным Нос, защищает Донбасс с 2014 года. Когда в регионе началось противостояние украинскому режиму, мужчина вступил в добровольческое подразделение ДНР.
12 апреля 2014 года отряд из 52 ополченцев, в котором был и Аносов, взял под контроль Славянск — транспортный узел к северу от Донецка. Там Аносов служил военным комендантом города. Затем были бои с украинской армией за Шахтёрск, Иловайск, донецкий аэропорт и Дебальцево.
За участие в защите республик Донбасса Виктора Аносова наградили четырьмя Георгиевскими крестами Донецкой Народной Республики. Сейчас он единственный полный георгиевский кавалер ДНР среди россиян, которые участвовали в боевых действиях в республике как добровольцы.
«Отряд сможет помочь»
Его последний контракт в ополчении ДНР закончился 1 ноября 2016 года. Но после этого Аносов продолжал регулярно ездить в Донбасс — привозил мирным жителям гуманитарную помощь.
После начала спецоперации полковник, которому исполнилось 57 лет, отправился на передовую в составе отряда «Центр» Союза добровольцев Донбасса.
«Многие мои знакомые говорили, что я свой воинский долг уже выполнил и надо дальше заниматься гуманитарной помощью. Но как можно было оставаться в стороне? — говорит Аносов. — Я думаю, что если бы не пошёл, то не смог бы потом ужиться со своей совестью. Тем более меня знают многие (из донбасского ополчения) — и потом возникли бы вопросы ко мне: «Что ж ты отсиделся?»
Вместе с Виктором на спецоперацию в отряд «Центр» вызвались ещё 25 его друзей и знакомых. Некоторых Аносов знал ещё с «крымской весны» и ополчения, с кем-то просто вместе работал.
«Среди них были и непрофессиональные военные, которые о войне вообще не имели представления», — вспоминает Виктор.
По его словам, в добровольческую группу вошли в основном мужчины старше 40 лет, а во время сборов на передовую приходили и мужчины старше 60 лет — говорили, что тоже готовы ехать с ним. Некоторых он отговаривал — убеждал, что это уже не для них и надо ехать домой.
«Те, кого я всё-таки не взял в группу, обиделись на меня, даже два-три месяца со мной не разговаривали. И потом всё равно они ушли на передовую, как и хотели, просто другим путём. Сейчас воюют в других подразделениях», — говорит полковник.
Танк выстрелил прямой наводкой
В зоне спецоперации Аносов занял должность начальника штаба отряда «Центр». По словам Виктора, боевые действия 2022 года сильно отличались от того, что ему приходилось пережить в ополчении в 2014—2016 годах.
«Тогда нас было меньше, я знал всех командиров батальонов и полков, которые были сформированы в ДНР. Тут же на одном участке фронта подразделений было много и ты просто не успевал со всеми познакомиться. Заходишь на новую позицию — и тебе надо быстро сориентироваться, какие подразделения рядом. К тому же тогда на нашем участке были проблемы со связью. Это сказывалось на работе», — говорит собеседник.
щё одно отличие, по мнению Аносова, — это ожесточённость и агрессивность националистических батальонов.
«Не раз случалось, когда наши выходили на связь с украинскими военными и предлагали перемирие, чтобы мы могли вытащить наших «двухсотых» (убитых. — RT), а они — своих. Они отказывали, говорили: «Свои не нужны, и ваших не дадим вытащить». И всегда, если наши пытались вытащить своих раненых, например из разведотряда, они сразу закидывали миномётами и артиллерией. Во всяком случае, там, где я служил, это было постоянно», — вспоминает собеседник.
В должности начальника штаба отряда Аносов отвечал за обеспечение бойцов вооружением, боеприпасами и провиантом, контролировал ротацию подчинённых и отвечал за выполнение приказов, которые получал от вышестоящего командования. Но при этом офицер регулярно участвовал в боевых действиях.
В конце мая его подразделение вело разведку перед штурмом села Долгенькое на Изюмском направлении.
«Мы рассредоточились по укрытиям, чтобы потом пойти на штурм организованно. У противника в этом месте были очень хорошо подготовлены оборона и средства наблюдения, и нам надо было провести разведку, чтобы понять, в каких местах можно закрепиться», — вспоминает полковник.
Во время проверки одного из участков, через который планировалась атака, Аносов попал под танковый обстрел. Первый снаряд разорвался в 5—7 м слева от военного, осколком ему перебило руку.
«Я сразу подумал, что руку оторвало, потому что она повисла в манжете. Я её поджал под себя и перебежками метров 100 пробирался к своим. И ведь не пожалели снарядов на меня: танк после этого дал ещё пять залпов, чтобы «доработать», — говорит Аносов.
Через полтора часа после ранения командир лежал на операционном столе. Во время второй операции, которую ему провели уже в тыловом госпитале, мужчине поставили в руку металлические фиксаторы, потому что она держалась лишь на коже и сухожилиях — кости предплечья были перебиты.
Добровольцы без статуса
Почти три месяца Виктор Аносов проходил лечение в Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова в Санкт-Петербурге. Врачам удалось спасти руку, несмотря на высокую угрозу ампутации. Кости предплечья укрепили несколькими металлическими пластинами. Специалисты предполагали даже заменить локтевой сустав на искусственный, но в предплечье осталось слишком мало мышц, которые бы его держали.
«Уже после лечения я ходил на консультацию к профессору в Крыму, он сказал, что военные врачи в Питере сотворили настоящее чудо с рукой. Он тогда добавил: «Теперь жди второго чуда, что у тебя нервы вырастут и рука будет лучше шевелиться». Сейчас левая рука работает на 10—15%. Во всяком случае, я могу ею взять что-то нетяжёлое и держать», — рассказывает Виктор.
Из 25 добровольцев, которые отправились на передовую вместе с Аносовым, большинство продолжают служить на передовой. Некоторые его товарищи погибли.
«Конечно, когда я узнавал, что кто-то из моих ребят в зоне СВО пострадал или тем более погиб, было тяжело. Я даже чувствовал какую-то свою вину, хотя это случалось с ребятами уже после моего ранения, когда меня на фронте не было. Но всё же это я их на СВО повёл, потому что они мне поверили», — признаётся Виктор.
Сам он после лечения вернулся к семье в Крым и продолжил помогать бойцам в Донбассе: он возглавляет крымское отделение Союза добровольцев Донбасса и отправляет военнослужащим на передовой необходимые вещи, а также подарки и письма от жителей республики.
Всю реабилитацию, которая ему необходима, чтобы вернуть подвижность и функцию руки, мужчине пока приходится оплачивать самому.
Дело в том, что Аносову до сих пор не предоставили статус участника боевых действий (УБД) в России. Сейчас у мужчины есть удостоверение УБД ДНР, которое действует лишь на территории республики, хотя она уже вошла в состав РФ.
По словам собеседника, с аналогичной проблемой столкнулись и другие добровольцы, которые отправились на спецоперацию до того, как в России в ноябре прошлого года приняли закон о том, чтобы приравнять добровольцев к военнослужащим по контракту.
«Добровольцы, которые пошли на СВО весной-летом, заключали контракты не напрямую с Минобороны, а с различными организациями и обществами. Например, мы заключали контракт с военной компанией «Редут», которая теперь не предоставляет в Минобороны списки с нашими именами, чтобы подтвердить, что мы участвовали в СВО», — поясняет Аносов.
Сейчас единственным подтверждением его участия в боевых действиях является справка о ранении из госпиталя, но военкоматы, ответственные за выдачу удостоверений УБД, этот документ не принимают, потому что Аносов не значится в списках добровольцев, которыми располагает Минобороны.